Джон Харрисон, Эд Марлоу и Майк Шэди по знаку адмирала прошли к нему в кабинет и заняли места вокруг небольшого стола.
- Приветствую всех, давайте сразу к делу, - адмирал медлить не стал. – Вы предлагаете совместить Кронос с обкаткой «Вендженса»?
- Да, сэр, - Эд положил руки на стол. – Вкратце так, но не только с ней. И есть ряд тонких моментов.
- А эти ваши тонкие моменты не подкосят нам главное?
- Не должны. Лейтенант Харрисон, познакомьте командующего с планом.
читать дальше
Харрисон придвинулся ближе.
- Идея такова. «Вендженс» будет одним из трёх носителей передвижных модулей, второй модуль под контролем лейтенанта Сулу отправится на нашу базу 31-3-Доверн .
- А почему не установить его просто на шаттле?
- Минимизация погрешностей. Шаттл слишком мал для обратного наведения на цель, да и мощность модуля для него велика. Третий я предлагаю заранее отправить с грузом для какой-нибудь колонии, мы подобрали подходящий вариант – «Брэдбери». Как я понял, у лейтенанта Шэди есть способ заставить «Брэдбери» зависнуть там, где нам надо.
Майк переглянулся с адмиралом и не спеша кивнул.
- Да, программа установлена, но нужен соответствующий приказ со скрытым кодом. Это и есть один из тонких моментов.
- Понятно, - Маркус сделал пометку в своём падде. – Дальше?
- Нужен сопровождающий «груз» на «Брэдбери», под любым предлогом, - продолжал Харрисон. - Модуль сам не наведётся, это второй тонкий момент. Предлагаю лейтенанта Хольм.
- Эд?
- Не согласен, Хольм нельзя, Фрэнк Эббот знает её в лицо.
- Тогда на «Брэдбери» отправляется Дэн Слэттери, ему и легенду придумать проще, он специалист по вооружениям, - поставил точку адмирал. – Юки Сулу идёт на базу Доверн, лейтенант Хольм - с нами на «Вендженсе» и отвечает за первый модуль. Вопрос к тебе, Джон. Насколько ты уверен в «Вендженсе»?
- Как в себе, сэр.
- Мне б такую уверенность, - хмыкнул Маркус. - Теперь о тебе, Майк. Твоё дело обеспечить присутствие «Брэдбери» там, где надо, и я жду подробной записки, что и как должно быть в приказе. Управлять будешь отсюда?
- Сначала, потом управление перейдёт к Слэттери. После окончания операции он введёт с любого терминала специальный код и программа «уснёт» до следующей надобности.
- Таким образом, мы планируем решить сразу несколько задач, - подхватил Харрисон. - Оттестировать программу Шэди, обкатать "Вендженс", взять на борт вторую партию новых торпед и провести испытания, на практике узнать о совместимости модулей со стандартным оборудованием кораблей и баз. Это кроме работы на Праксисе, что, конечно же, является главным и основным.
- А если на какой-то стадии возникнут проблемы? Об этом кто-нибудь задумался? - заданный адмиралом вопрос был вполне логичным.
- Разумеется, сэр, - не задержался с ответом Эд. - Операция начнется только после того, как корабль успешно пройдёт обкатку. Это во-первых. Во-вторых, если что-то пойдёт не так, у нас тогда останется резервная точка переброса в виде "Вендженса". Лейтенант Харрисон просто вернётся на него с базы или с "Брэдбери", и мы выйдем на необходимое расстояние.
- Кроме того, адмирал, мы разработали дополнительные батареи, позволяющие нам увеличить мощность передвижного модуля, если это потребуется, - добавил Харрисон.
- Тогда начинаем подготовку.
Итак: «Вендженс», Доверн, «Брэдбери», три кита, которые не должны, не имеют права подвести, думал Харрисон, возвращаясь в лабораторию. Только не они, ведь ещё останется Праксис, который охраняется, и вероятность сгинуть в космосе, распавшись на атомы в случае ошибки в рассчётах…
***
В лаборатории Юки подняла голову от падда и улыбнулась, а Риита встрепенулась, это Харрисон отчётливо уловил, но не отреагировала никак, продолжая вводить какие-то данные. После происшествия с его видением она старалась держать определённую дистанцию, общаясь с ним сочувственно-отстранённо, и Джон не мог понять, в чём причина, куда ушло то тёплое понимание, тот внутренний огонёк, вызвавший отклик в его сердце. А ещё он не мог понять себя: почему ему так важно разбить этот лёд отчуждения, словно не хватало, как прежде, их совместных бдений по вечерам в лаборатории. Или её подтверждающего кивка: да, ясно, я тоже так думаю.
Он предполагал, что во время того инцидента сделал что-то не так, но с тех пор прошёл месяц и он не раз пытался объясниться. В ответ она улыбалась, отводя почему-то глаза, говорила, что он ничем её не оскорбил, и переводила разговор на что-нибудь другое. Разум его бился, как птица о стекло, в стремлении ухватить что-то важное, что мгновенно объяснило бы всё, но озарения не случалось, и он уходил к себе за перегородку. И не видел, как вздрагивали её губы, не замечал брошенного ему вслед взгляда. Взгляда женщины, опасавшейся сказать им слишком многое.
А она просто боялась посмотреть Джону в лицо, ей казалось, что тогда невозможно будет скрыть за нейтрально-дружеским тоном желание, которому ей приходилось противостоять. Трудно было бы указать точно, в какой момент раздражение сменилось притяжением, злость - удовольствием от совместной работы и общения, но сейчас она знала: если раньше её нервы скручивало в узел в его присутствии, то это было гораздо ближе к страсти, чем к равнодушию, и этой страсти нужен был только лёгкий толчок. Осознание этой простой истины должно было предостеречь её раньше, но правду говорят, что нет более слепых, чем те, кто не желает видеть. Риита не желала, а теперь сполна "наслаждалась" откатом. Исподволь выросшее в ней чувство не уходило, самообладание периодически давало трещины, и она либо спасалась в своей комнате и сидела там, пока не отпускало, либо до боли выкладывалась в зале №4.
Выхода не виделось никакого: оставалось ещё два-три месяца до окончания работ, если Джон ещё какой-нибудь проект не затеет, а уйти она не могла. Объяснять адмиралу или, хуже того, Эду, что она влюбилась, как последняя дура, и поэтому не может работать с Джоном? Да она раньше язык себе откусит! Признаться в таком значило непозволительно низко уронить себя во мнении адмирала, но проблема заключалась не только в этом.
Рассудок настойчиво предостерегал её от сближения с Харрисоном. Мало того, что после восстановления его памяти вполне могло оказаться, что он женат и у него четверо детей, как иногда с иронией думала она. Некоторые мелочи подсказывали, что с Джоном что-то не так. Она не раз ловила осторожные взгляды Эда и такое было впечатление, что он то ли чего-то ждал от Харрисона, то ли чего-то в нём опасался. Возможный вывод Риите категорически не нравился: значит, Марлоу, как и адмирал Маркус, знал о Харрисоне ещё что-то такое, чего из-за своей амнезии не помнил он сам.
Она не единожды заговаривала с ним о Земле и поняла, что он ничего о ней не помнит, словно никогда там и не был. Не помнит даже Академию, в которой проучился 6 лет – 4 года стандартной учёбы и 2 года спецподготовки. Но сны его были совершенно точно земными по антуражу, хотя и здесь была странность. Он описал ей некоторые приснившиеся ему пейзажи, облик людей, и всё это ничем не напоминало Сан-Франциско. И было в этих описаниях что-то книжное, что-то неуловимо ненатуральное, и в её мыслях настойчиво крутилось - нечто подобное она то ли где-то видела, может, об этом читала, но вспомнить не могла никак. И, наконец, Харрисон абсолютно не сознавал либо просто игнорировал специфику того места, где он работает. Похоже, даже мысль о видеонаблюдении его ни разу не посетила...
***
Заработавшись, как обычно, допоздна, Джон оторвался от экрана и потянулся. Бросив взгляд за перегородку, он никого там не увидел и ощутил лёгкую досаду – Риита опять ушла с остальными, а он хотел подойти к ней ещё раз и всё же вызвать на разговор. Он немного опасался: «Вендженс» выходил в первый полёт, операция на Кроносе требовала чуть ли не посекундной слаженности действий, а она, хоть и работала по-прежнему точно и уверенно, явно находилась в подавленном состоянии, могла допустить ошибку или сорваться.
Размышляя над тем, что он ей завтра скажет, как попытается начать разговор, он сам не заметил, как ноги принесли его в коридор спортзалов. Проходя мимо тех, где они обычно с Юки играли, он увидел зелёный огонёк 4-го зала и решил, что небольшая физическая нагрузка будет очень кстати. Но, открыв дверь, обнаружил, что зал занят и только, видимо, по недосмотру не блокирован.
Сначала он даже не понял, что происходит. Никого с ракеткой в зале не было, а была в центре женщина, одетая в облегающие чёрные брючки и свободную чёрную же тунику, закрывающую бёдра и перехваченную в талии широким поясом, и два луча света перекрещивались на её фигуре. На ногах у женщины была странная обувь, не походившая ни на форменные сапоги, ни на кроссовки. Всё это Харрисон охватил одним взглядом, но вот чего он совсем не ожидал, так это быстрого чёткого ритма музыки, нанёсшей ему удар прямо в сердце и разлетевшейся огнём по венам.
Почувствовав его присутствие или увидев в тёмном торцевом зеркале отражение, женщина обернулась, и Джон застыл на месте – это была Риита.
Несколько секунд она смотрела прямо ему в глаза, как давно не смотрела, и в глазах полыхало что-то незнакомое, а потом хлопнула в ладоши.
- Bastará! (Хватит!)
Музыка стихла и вспыхнул обычный свет. Риита сделала к неподвижному от удивления Харрисону несколько шагов и звонкие удары вторили каждому.
- Джон, вы что здесь делаете?
Вопрос был естественный, но чувствовал себя Джон совершенно не естественно. Так, словно эта женщина шла к нему из другого мира, знакомая и незнакомая одновременно. Чёрная туника открывала шею и линии покатых плеч, волосы не схвачены на макушке в задорный хвост, а гладко зачёсаны и свёрнуты низко на затылке. Обнажённая шея придавала женщине какой-то беззащитный вид, но в противовес этому в ней будто разгорелось внутреннее пламя - таким ярким был румянец на лице, такими сияющими стали глаза.
- Я даже не знаю, - не сразу нашёлся он с ответом. – Думал, может, зал свободен.
Риита вскинула брови, оглядывая его с ног до головы, и обожгла зеленоватым огоньком вызова в глазах. Совсем как раньше, когда они ещё выводили друг друга из себя, подумал Джон.
- Вы собирались тренироваться прямо так, в сапогах?
- Ну, это было спонтанное решение, - выкрутился Джон. – А чем вы тут заняты? Что это такое?
- Фламенко, - последовал короткий, но непонятный ответ. – Хорошо помогает снимать стресс.
- У вас много... – он не договорил: Риита прикусила губу и он поймал себя на том, что не может оторвать взгляд от ставших такими же яркими, как и щёки, губ и груди, при каждом вдохе натягивавшей ткань туники.
- На этой базе многовато.
- И как вы от него избавляетесь, от стресса?
- А, долго объяснять, мне проще показать, но вам нужна хотя бы обувь нормальная.
Джон, у которого, как ему показалось, пол на миг ушёл из-под ног, заставил себя перевести взор на её ножки: чёрные туфли на уплотнённой подошве и прямоугольном каблуке открывали подъём, крест-накрест перехваченный ремешками.
- Мне нужно что-то подобное?
Она захохотала, откинув голову, и он слегка вздрогнул от вида белой шеи с часто бьющейся жилкой, словно подставленной ему для...
- Нет, что вы! Какой у вас размер обуви? 12? – Харрисон кивнул. – Я вам сейчас поставлю запись профессионалов, посмотрите, какие тут жесты и движения. И не пугайтесь, это звучит не так страшно, как выглядит. Тут нет никакого сценария, главное ритм и импровизация, просто выражение эмоций. А я дойду до ближайшего репликатора в тренажёрном зале, там все себе обувь заказывают. Надеюсь, что подобрать что-нибудь подходящее я смогу быстро.
За то время, что Риита отсутствовала, Харрисон немного пришёл в себя, успел просмотреть пятиминутную запись и понял примерно, что его ожидало, а когда обул не мягкие сапоги, а закрытые полуботинки на почти двухдюймовом каблуке, и выпрямился, на себе прочувствовал причины особой стойки танцоров.
Риита встала рядом и чуть впереди.
- Итак, счёт идёт на 12 ударов. Или 3 раза по 4, или 4 – 6 – 2. Первый удар такта акцентируется сильным ударом ноги, но бейте всей стопой, не каблуком и не носком. Это ясно? Тогда пробуем с равномерных тактов, продвигаясь к стене. Fueron! (Пошли!)
В возникшей полутьме два луча света скрестились перед ними, как два меча, метроном задал ритм. Гортанный возглас, поднятие рук – и глухой хлопок в ладоши вторит удару чёрной туфельки. Он повторил этот сухой хлопок и три более слабых за ним. Тра-та-та-та, тра-та-та-та, тра-та-та-та, остановка. И опять: тра-та-та-та…
Ритм подчинял и захватывал, кровь разгонялась и хотелось ускорить темп. Джон поймал в тёмном зеркале отражение улыбки на лице женщины и улыбнулся в ответ. Она топнула, завершая такт, и, остановившись, повернулась к нему.
- Вижу, уловили ритм, другого я от вас и не ожидала.
- Спасибо. А теперь что со стрессом делать будем?
- У вас есть какая-нибудь проблема? Какой-нибудь вопрос, ответ на который никак не находится?
- Есть. Почему вы переменились, что вас беспокоит, Риита?
Она опустила глаза и ему послышался слабый вздох.
- Это моё дело, не ваше, Джон. Но вы представьте, что вот она, эта проблема, у вас под ногами. Так вколотите её в пол, разбейте ударами каблука на кусочки, понимаете? – она взглянула ему в лицо и её глаза опять непонятно и горячо полыхнули. – Растопчите то, что беспокоит вас, а со своим я сама разберусь. Ну что, поехали?
Ритм понемного учащался, удары об пол перемежались хлопками в ладоши и пошёл уже более сложный рисунок: повинуясь жестам Рииты, он как-то понимал, что она передаёт инициативу ему.
Тра-та-та-та, тра-та-та-та-та-та, тра-та - и он подхватывал, зачарованно глядя, как по ту сторону скрещённых лучей выпрямлено и напряжено в стойке её тело, как широкие рукава спали к плечам. Её пальцы раскрывались как веер, руки взлетали и опадали как крылья птицы, и он не знал, сколько прошло времени, и не интересовался его течением.
Тра-та-та-та - в пол втоптать непонимание и отчуждение.
Тра-та-та-та-та-та – разбить беспокойство за операцию.
Тра-та – добить туда же свою амнезию.
- Bastará!
Внешний ритм смолк, но Харрисону казалось, что он продолжает управлять ударами его сердца, заставляя тело резонировать. Несмотря на это, он чувствовал себя как никогда легко и свободно.
- Вы быстро учитесь, - сказала Риита, переводя дыхание. Она подняла руки и закрутила в узел выскользнувшие оттуда густо-рыжие пряди, и Джону захотелось сделать это самому. – Или, может быть, вы раньше танцевали.
- Вряд ли, - задумчиво проговорил он, любуясь ею и сознавая, что опять хотел бы взять её за руки, притянуть к себе, близко-близко. Заглянуть в карие глаза, разделить на двоих учащённый пульс, вдохнуть аромат, который шёл от её разгорячённого тела. И удерживало его только то, что он снова мог по неведению её оттолкнуть, сейчас, когда, переговариваясь стуком каблуков, жестами рук, они опять обретали что-то общее. Какие-то связующие нити, которые он ни за что не хотел оборвать.
- Интересный метод, - продолжал он, - действительно стало … проще.
- Во всяком случае не так травмоопасно, как подраться, и так же эффективно, как любая физическая нагрузка. На сегодня хватит, как думаете? – она отошла к стене и опустилась прямо на пол, расслабляясь. – Я уже всё, что хотела, разнесла в пыль, аж ноги заболели.
Джон присел рядом и обратил внимание, что каблуки его ботинок пошли трещинами.
- Ага, реплицированная обувь долговечностью не отличается. Мои туфли я делаю на заказ, и то это уже третьи за время работы.
- Много чего приходится втаптывать в пол?
- Приходилось.
Харрисон догадался, что это, по всей видимости, относилось к нему.
- Из-за меня?
С выражением «если знаешь, что спрашиваешь» она подняла на него глаза.
- Прошу меня простить, я не специально. Я многого не понимал, да и сейчас вот тоже … вас не понимаю, Риита. Ну что произошло-то, что вы начали меня сторониться?
Сидеть на полу рядом с Джоном, общаться, танцевать было хорошо. Работать, до того, как она стала свидетелем его видения, стало просто, легко и увлекательно. Чего ещё желать? Только руку протяни – будет и всё остальное. Будет всё, чего бы она ни захотела.
Риита опустила голову. Что-то ещё, кроме доводов разума, мешало ей преодолеть эти немногие оставшиеся между ними дюймы. Может то, что Джон вёл себя, как человек, искренне не понимавший природу притяжения, толкавшего их друг к другу. В любом случае не ей торопить события.
- Джон, давайте поговорим об этом после операции, - наконец промолвила она. – У нас и без того куча проблем. И вообще, спать уже давно пора, - как-то уж совсем устало докончила женщина.
После операции – так после операции, сказал себе Джон, поднимаясь с пола длинным текучим движением и борясь с желанием притянуть к себе встававшую с его помощью Рииту.
***
До старта оставался один день и нервное напряжение достигло максимума.
«Вендженс» был полностью готов к началу обкатки и проходил последнюю проверку. Пробный полёт был рассчитан на десять дней, и в его экипаж ещё три недели назад добавили несколько человек с «Авангарда», которых готовил лично Харрисон под неусыпным присмотром Эда Марлоу.
Модуль, предназначенный для транспортировки на базу Доверн, и сопровождавшая его Юки улетели с транспортным шаттлом, и всё было подготовлено для внедрения третьего модуля и Дэна на «Брэдбери».
Риита ушла к себе и теперь пыталась заснуть, но попытки были тщетны. Множество опасений, тревожных мыслей и прочей ерунды крутились по одному и тому же пройденному триста раз маршруту.
«Вендженс» может быть вынужден вернуться сюда из-за какой-нибудь неполадки, может вообще не войти в варп, может рассыпаться при выходе в него. Может не хватить мощности модуля «Брэдбери», по плану ближайшей к Кроносу точке переброса, или там смогут вовремя разобраться в причинах якобы отказа двигателей, и Джон застрянет на вражеской территории с предсказуемыми мрачными последствиями. Заряды могут сработать раньше, чем он уйдёт с разваливающейся планеты, могут появиться клингоны и задержать его на Праксисе. Да мало ли что может произойти в ситуации, когда буквально все звенья цепи принципиально новые, местами рискованные до безумия и не проверенные на практике?
Сознавая, какое место в причинах её беспокойства занимали личные мотивы, Риита старалась запретить себе думать о неблагоприятном исходе операции. Джон, которого это касалось больше всех, был, как всегда, уверен в себе, спокоен и невозмутим, но она отчётливо ощущала: смерть пойдёт за ним по пятам, поджидая удобный случай для молниеносного броска.
Провалявшись в постели без сна целый час и совсем себя измучив, она в сердцах плюнула, надела брюки и чёрную тунику, подобрала волосы, прихватила туфли, чтобы не греметь титановыми набойками каблуков по коридорам, и отправилась в зал. Однако там её ждал сюрприз в виде Джона, тоже одетого во всё чёрное, отстукивавшего ритмы фламенко под аккомпанемент метронома и собственных хлопков. Она почувствовала, как её губы непроизвольно расплылись в очень загадочной улыбке. Это что же, он её тут ждал или ему на самом деле понравилось?
- Рад вас видеть, Риита. Вам тоже не спится?
- Да, накопились вещи, которые надо бы … растоптать.
- Присоединяйтесь, - он сделал шаг к ней, протянул руку и, повинуясь этому призыву, она коснулась пальцами раскрытой ладони.
Стук собственного сердца отозвался в её голове ударами барабанов. Грация дикого зверя, которую она как-то видела в поединке с Майком, усилилась обувью на каблуке, серо-голубые глаза на бледном лице сияли как бриллианты. Джон даже воспользовался чем-то вроде геля, чтобы длинная тёмная чёлка не спадала на лоб, подумала Риита. В простых чёрных брюках и заправленной в них расстёгнутой на три пуговицы рубашке он выглядел императором, отбросившим ненужный ему пурпур. Сейчас от него не исходило никакого спокойствия. Напор, властность, опасность – вот что там было.
- Только обувь сменю, - она с трудом оторвалась от этих глаз, прозрачных и глубоких, как омуты, переводя взгляд на зажатые в левой руке туфли.
- Давайте, я помогу.
Он уверенным жестом взял туфли и опустился на колено к её ногам. Риита чуть в обморок не упала, но, заметив, что она пошатнулась, Джон поднял голову, и она взяла себя в руки.
- Обопритесь мне на плечо, вам будет удобнее.
О, а вот этого делать явно было не надо: ткань рубашки была тонкой и ощущение горячего тела, перекатывавшихся под ладонью мышц не добавило хладнокровия, зато чуть не уничтожило последние его остатки.
Джон застегнул пряжки, мимолётным движением огладил лодыжку и выпрямился. Риита судорожно вздохнула.
- Вам не надоел такой простой аккомпанемент? – спросила она, пытаясь обрести почву под ногами. - Не хотите попробовать что-нибудь ещё, гитару, например?
- Хочу.
Зал наполнили струнные переборы, пока ещё медленные, словно музыкант пытался почувствовать себя. Под эти аккорды женщина сделала несколько шагов, присматриваясь к партнёру, и, остановившись, жестом байлаоры, отбрасывающей подол длинного платья, очертила носком туфельки полукруг. Дрожь побежала по телу Харрисона: в этом движении, во взгляде карих с прозеленью глаз был вызов, а в звуках гитарных переборов - что-то смутно знакомое…
Музыка становилась громче, чётче, быстрее, и в такт ей всё быстрее двое, мужчина и женщина, двигались по кругу, обмениваясь выпадами, ударами каблуков и взмахами рук, то притягивая, то отталкивая. Они кружили в старом танце одиночек, пытаясь перебороть, пересилить друг друга и, глядя глаза в глаза, понимали, что это невозможно, этот спор вечен, как сама жизнь.
«Да?» - «Нет!»
«Да?» - «Нет!»
«Я не отступлю!» - «Знаю!»
«Так да?» - «И я не оступлю!»
Сдаться можно только достойному…
На наружной галерее коммандер Эдвин Марлоу, ближайший помощник адмирала Маркуса, вцепившись в поручни, смотрел через тёмное стекло на эту пару и испытывал чувство, весьма близкое к ужасу. Ему было известно о пристрастии бывшей возлюбленной к такой музыке, но застать с ней этого «отморозка» он никак не ожидал. Напряжение, царившее сейчас в зале, чуть ли не пробивало стекло. Чувственные и пластичные движения рук, перестук каблуков, резкие эмоциональные движения ... едва сдерживаемый порыв бросал их в объятия друг друга. Казалось, ещё немного - и лопнет туго натянутая струна, упадут разделяющие их световые лучи, и тогда…
В партии, разыгрываемой адмиралом с Харрисоном, появлялась неизвестная фигура. Как, когда? После того, как лейтенант Хольм помогла, когда Харрисона прихватило в лаборатории, отношения между ними, по словам Майка, остались отстранённо-рабочими. Лёгкий налёт дружеской симпатии вполне объяснялся тем, что Харрисон поделился с Риитой своей проблемой в виде амнезии, кто бы ему не посочувствовал в такой ситуации, но виденное Эдом грань дружбы перехлёстывало с избытком.
Марлоу бросило в пот: утром старт «Вендженса» и поздно уже что-то переигрывать в ходе операции, Юки … вот тоже дура, ну Майк понятно, но она женщина же вроде, и тоже ничего не заметила? … Юки уже на пути к базе, приказ «Брэдбери» на выходе, ничего уже не остановить… И командующему об этом докладывать чистой воды самоубийство, сам же Марлоу Рииту и рекомендовал.
Эд перевёл дух и потёр виски. Может быть, ещё не поздно? Если бы эти двое прыгнули в койку или сошлись покороче, он бы знал: Харрисон находился почти под круглосуточным наблюдением, не считая чипа пониже лопатки. Надо перехватить его на выходе из зала, а завтра…
Впрочем, во время операции Харрисон будет слишком занят, а если он выживет в этом чёртовом клингонском пекле (что вообще-то Эд полагал маловероятным), тогда и наступит время принятия мер.